[Ubaranda]

Школа Пэна просуществовала до 1918 года - после революции все частные образовательные учреждения были закрыты. Однако вскоре Марк Шагал организовал Народное художественное училище, и руководить одной из мастерских он пригласил своего первого учителя. Когда же училище было реорганизовано в институт, Пэн не только преподавал в нем, но и исполнял обязанности проректора по учебной части. Всё это время проводились постоянные выставки работ Пэна и его учеников, его картины отбирались на выставки Академии художеств и выставки Петроградского общества художников. Однако, в 1923 году художественный институт был вновь реорганизован, но на этот раз с понижением - в техникум. И в скором времени, конфликтуя с новыми руководителями и не принимая их методов преподавания, Юдель Пэн написал заявление об уходе. Вместе с ним ушли тогда и многие другие педагоги. Пэн устроился на полставки в механический техникум и писал тогда одному из своих учеников: «Чувствую себя очень скверно как морально, так и материально. Уже несколько месяцев, как нет заказов. В механическом техникуме получаю 7 руб. 23 коп. в месяц. Вот и все. Одним словом, нехорошо нашему брату».

Со многими своими учениками Пэн оставался в дружеских, близких отношениях всю жизнь, и они никогда не забывали, кто дал им путевку в жизнь. Так, к 25-летнему юбилею работы Пэна в Витебске в московской газете «Дер Эмес» появилась статья Марка Шагала на идише, позже переведенная на русский язык. Шагал писал: «25 лет усердного труда на фабрике или заводе обычно награждаются орденом труда. Об этом подвиге докладывают, пишут и доводят до сведения. Разве не заслуживает хотя бы внимания, что в городе Витебске из года в год беспрерывно вот уж 25 лет скромно и честно трудится художник. С одной стороны, он воспитывает в своей первоначальной мастерской-школе десятки юных будущих художников Витебска, с другой стороны, он сам, как может, создает работы, из коих некоторые должны войти в исторический отдел Еврейского музея в центре и в музей Витебска, в частности. Юрий Моисеевич Пэн – художник-реалист старой школы, выходец из старой свалившейся русской академии. Он все-таки остался самим собой, сохранив большую дозу своей искренности. Его мастерская, облепленная с пола до потолка его работами, и он сам за мольбертом с уже ослабленным зрением - образ столь же трогательный, сколь заслуживающий большого уважения. Нельзя не ценить эти упомянутые заслуги, и думаю, что о таком труженике, о таком в своем роде «пролетарии» должна знать и пролетарская масса. Витебск же в особенности должен помнить его».

Однако дружба Пэна и Шагала, взаимоуважение и восхищение творчеством друг друга не означали, что между мастерами не было разногласий: «Искусство художника должно быть теплое, душевное, волнующее. То же, что ты делаешь, это ребус, загадка. Куда летят эти седобородые старики на зеленых лошадях?» - писал Пэн своему бывшему ученику, пытаясь вернуть его в стезю реализма. И недаром в одной из публикаций о творчестве Пэна он назван «Геркулесом, устоявшим против кубистов и футуристов».

Кстати, в своей статье Шагал пишет имя учителя - Юрий Моисеевич. Искусствоведы выяснили, откуда пошло это имя. Заполняя в 1921 году анкету, художник собственноручно записал его в такой транскрипции - Юрий Моисеевич Пэн. Свои письма друзьям он подписывал точно так же. Что ж, выбор «автографа» - законное право художника. Достигший зенита славы Шагал также предпочёл быть на своих полотнах Марком, а не Мовшей.

Как бы откликаясь на призыв Шагала, город не забывал Юделя Пэна. Так, с 1 октября 1925 года художнику была назначена персональная пенсия - 25 рублей в месяц, а в 1927 году решением окружного съезда рабочих и крестьянских депутатов ему было присвоено звание «Заслуженного еврейского художника».

Как ни странно, педагогическая деятельной никоим образом не мешала творческой деятельности Пэна-художника, а, напротив, дала ей новый импульс. Юдель Моисеевич Пэн создал сотни картин, портретов, этюдов, эскизов из жизни местечковых евреев. Картины Пэна воскрешают перед нами давно ушедшие из жизни типы и характеры ремесленников: часовщиков, портных, сапожников, пекарей, лавочников и т.д. Хорошее знание жизни ремесленников, среди которых Пэн прожил свою жизнь, дало ему возможность правдиво, с большой глубиной отразить труд и жизнь мастеровых, показать их в конкретной рабочей обстановке, раскрыть их духовный мир, их мечты, печали и радости. Пэновские персонажи могли быть как реальными жителями Витебска, так и собирательными образами. В его картинах сочетается глубина психологической характеристики с исключительным мастерством живописи.

События, связанные с революцией 1905 года, внесли новые грани в творчество Пэна.
В это время им была написана картина «После забастовки», показывающая раненого рабочего, с повязанной головой, лежащего на койке в окружении семьи. Революционным событиям посвящено и ещё одно произведение художника – «В тюрьме». Автор рисует молодого рабочего, опершегося на кирпичный подоконник и жадно всматривающегося через тюремную решетку в изумрудную зелень парка, полного солнечного тепла и света. С наступлением реакции в творчестве Пэна появляются религиозные мотивы. Наиболее показательными для этого творческого периода являются картина «Еврейский раввин» и наброски к полотну «Последняя суббота». Духом мистики и осуждения пронизана картина, на которой запечатлена больная женщина, встречающая свою последнюю субботу на смертном одре.

Анализируя творчество Пэна, необходимо помнить об исторической ситуации тех лет, которая, конечно же, не могла обойти стороной художников Витебска.
Известный художник и искусствовед Александр Бенуа метко определил суть творческой атмосферы того времени: «Мы живем в такое время, которое будут или поднимать на смех, или считать за несчастное и прямо трагически-полоумное время. Уже были такие полосы в истории культуры, когда значительная часть общества уходила в какие-то лабиринты теоретизации и теряла всякую живую радость. Но едва ли можно сравнить одну из тех эпох с нашей. Вот уже десять лет, как усиливается какой-то сплошной кошмар в искусстве, в этом вернейшем градуснике духовного здоровья общества».

О том, что художник понимал суть кризиса художественной культуры и искал собственные выходы из него, свидетельствует картина «Развод» (1907) - одна из его немногих многофигурных композиций, получивших наибольшую известность.
Интересна серия полубытовых, полупейзажных зарисовок Витебска («Улица в Витебске», «Домик с козочкой», «У водокачки» и др.). С большой любовью и теплотой воспевает Пэн различные уголки города. В картине «Улица в Витебске» показан один из таких уголков, заполненный пестрой толпой женщин. Весь строй картины говорит о Пэне как о вдумчивом мастере-реалисте, большом знатоке жизни и быта ремесленного населения города.

Центральное место в творчестве художника занимает портретная живопись. В разные периоды жизни Пэн создал несколько автопортретов. Мастер часто писал портреты своих учеников, самым известным из которых стал портрет Марка Шагала (1914). Интересен портрет бывшего начальника витебской тюрьмы и художника-любителя Иосифа Туржанского (1910). В портретном жанре исполнены картины «Часовщик», «Старый портной», «Письмо из Америки», «Еврейский раввин», «Старик с корзинкой (Шамес)», «За газетой», «Швея» и многие другие. Отдельной ветвью в портретном творчестве художника идут женские портреты (мастер называл их «хорошенькими головками»).

Ближе к концу жизни в работах художника появились нотки пессимизма, и в это время он написал "Автопортрет с Музой и Смертью" (1924). На картине Смерть играет на флейте, Муза - на арфе, а художник сидит посередине, словно ожидая, чья мелодия победит.

До конца дней у Пэна не было своей семьи. Конечно, он влюблялся, случались романы, но в ответ на вопросы, почему он не обзаведётся семьей, Пэн неизменно отвечал: «Я мог бы стать и мужем, и отцом, и дедом, но каким бы я тогда был художником?»
В некоторых источниках выдвигается версия, что среди возлюбленных Пэна была дочка местного губернатора Левашова. Якобы Пэн на протяжении 8 лет (с 1897 по 1905 годы) рисовал ее в стиле «ню», и за эти картины ему предлагали баснословные суммы, но он хранил их у себя. Однако, эта версия из области фантазий. Владимир Александрович Левашов в мае 1899 года был перевёден в Олонецкую губернию. Его дочерям - Варваре и Наталье - было в это время 12 и 10 лет соответственно. Конечно же, девочки такого возраста не могли остаться без присмотра в Витебске, да ещё позировать в стиле «ню». Однако муза у Пэна всё-таки была. «Рыжая бестия», как назвал её про себя художник, когда впервые увидел. Она согласилась позировать, но в качестве условия попросила не спрашивать имени и не интересоваться её происхождением.
«Я написал за 8 лет 12 полотен. И на каждом новом она была все очаровательнее. Я был счастлив эти восемь лет. Я поверил в радость бытия», - писал позже Пэн.