[Vesper]

Бромирский Петр Игнатьевич (1886–1919/20), русский художник, мастер скульптуры и живописи, представитель символизма.
Родился в местечке Устилуга (Волынская губерния, Украина) 29 июня (11 июля) 1886 в бедной семье. Приехав в 1904 в Москву, жил в доме психиатра Ф.А.Усольцева, где познакомился с больным М.А.Врубелем, который стал первым его наставником в искусстве.

В 1905–1913 работал лепщиком в майоликовой мастерской С.И.Мамонтова на керамическом заводе у Бутырской заставы в Москве. Посещал Училище живописи, ваяния и зодчества (1906–1910), где занимался, в частности, в классе П.П.Трубецкого; познакомился в училище с М.Ф.Ларионовым. Участвовал в выставке «Голубая роза» (1907).

В 1910 путешествовал с Мамонтовым по Италии. Вернулся в Москву в связи с кончиной Врубеля и снял с него посмертную маску.

В 1914–1917 служил в армии. С 1917 творчески сблизился с В.Н.Чекрыгиным. Преподавал в художественной школе Н.И.Васильева и Свободных художественных мастерских (с 1918).

Типические образы-видения в духе символизма «Голубой розы» порой соединяются в его акварелях и гуашах второй половины 1900-х годов (Бильярд (Смерть Пьеро), частное собрание, Москва) с ироничным гротеском. Со временем центральное значение в его живописи и графике получила евангельская тема (Встреча Марии с Елизаветой и другие рисунки конца 1910-х годов – в Третьяковской галерее).

Выдвинулся в эти годы и как замечательный ваятель, сочетающий импрессионистическую фактуру с острым декоративным чутьем (Девушка с ребенком, дерево, 1905, Музей-заповедник «Абрамцево»; Кора, гипс, 1918–1919, Русский музей).

В 1919 создал – по плану «монументальной пропаганды» – свой шедевр, памятник В.И.Сурикову для Красной площади в виде фигуры апокалиптического ангела с мечом и чашей в руках. Части огромной фигуры были уже выполнены в материале (из листового железа, в технике выколотки), но, так и не собранные, хранились затем в музейном запаснике в Загорске, где и пропали, скорее всего, сданные на металлолом (сохранилось лишь несколько подготовительных рисунков и гипсовый эскиз в архиве Министерства культуры в Сергиевом Посаде).

Умер Бромирский от тифа в Москве в декабре 1919 (или январе 1920). Обаяние религиозно-символических замыслов Бромирского сделало его посмертно одним из «основоположников» группы «Маковец», где имя безвременно ушедшего из жизни мастера было окружено особым почетом.

[Vesper]

"Обезьянка",
Абрамцевская гончарная мастерская.

[Vesper]

"Ангел", 1918-1919 гг., Русский музей.

[Vesper]

1."Женщина в розовом платье", 1910-е гг.
2. "Композиция на евангельские темы", 1912.
3. "Фонтан", 1910.
4. "Композиция (Памяти М.А.Врубеля)", 1910-е.
5. "Ангел", 1918.

[Vesper]

ХРОНИКА ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА
Из воспоминаний о Бромирском

Н. Харджиев
НЕВЕДОМЫЕ ШЕДЕВРЫ.
ПАМЯТИ ПЕТРА БРОМИРСКОГО
(Декоративное искусство СССР, 1969, № 12, с. 43-46)

Вероятно, ни у одного из русских художников начала XX века не было столь странной и несправедливой исторической участи. Младший современник С. Коненкова и А. Матвеева, Петр Бромирский умер в 1920г., но по совершенно необъяснимой причине имя его отсутствует во всех обзорах, посвященных русской скульптуре того периода (Б. Терновца, А. Бакушинского, Я. Тугендхольда, А. Федорова-Давыдова, А. Эфроса и др.). Его скульптур нет ни в Третьяковской галерее, ни в Русском музее. Посмертно его работы экспонировались трижды, но на всех этих выставках Бромирский был представлен исключительно как живописец и рисовальщик1. Указанные в каталоге предпоследней выставки даты рождения и смерти скульптора оказались ошибочными.

Через десять-пятнадцать лет после смерти Бромирского еще существовала легенда, основанная на устных рассказах его современников — художников: В. Замирайло, А. Матвеева, Н. Крымова, П. Кузнецова, В. Татлина, Г. Федорова, Е. Потехиной-Фальк, В. Киселева и др. Легенда сохранила привлекательнейший образ художника-«богемца», неисправимого романтика, человека огромной стихийной одаренности, бескорыстного, доброго и прямодушного.

Жизненной неприспособленностью Бромирский напоминает своего современника Велимира Хлебникова. За три года до того, как по московским улицам ходил в «пугачевском тулупчике» Маяковского Хлебников, по тем же улицам ходил полуголодный и бездомный Бромирский в широком пиджаке Кончаловского и узких галифе своего приятеля, художника Н. Васильева. Петр Игнатьевич Бромирский родился 29 июня 1886 года в бедной мещанской семье, в местечке Устилуге. В весьма скудном документальными материалами «личном деле» Бромирского есть сведения о том, что десятилетним мальчиком он поступил во Владимиро-Волынское городское училище, откуда выбыл через четыре года «по домашним обстоятельствам». По всей вероятности, страсть к рисованию и лепке проявилась у мальчика в очень раннем возрасте. В каком году Бромирский приехал в Москву, установить пока не удалось. Начало первого творческого периода Бромирского может быть отнесено к 1904 г., когда восемнадцатилетний юноша обратил на себя внимание Врубеля, находившегося в то время в лечебнице доктора Усольцева. Семья Усольцевых покровительствовала юному художнику, и он жил у них на даче в Петровском парке. Врубель был восхищен и рисунками юноши, и его «Этюдами» из глины, отмеченными необычайным чувством пластики. Замечательный карандашный набросок Врубеля, датируемый 1904 г., проникновенно воссоздает некрасивое; но полное внутреннего обаяния лицо Бромирского. Врубель познакомил его с С. Мамонтовым. Это знакомство открыло Бромирскому доступ в мамонтовскую керамическую мастерскую. Бромирский всегда с чувством безграничной признательности вспоминал о беседах с гениальным художником, который помог ему осознать свое призвание. Искусство Врубеля было для него первым художественным «шоком» и весьма способствовало его дальнейшему творческому росту. Когда Врубель умер, Бромирский приехал в Петербург, чтобы снять с покойного маску.

Художественный дебют Бромирского состоялся весной 1905г. на XII выставке Московского товарищества художников. Вместе с Бромирским дебютировала группа художников, к которой он примкнул: П. Кузнецов, П. Уткин, Н. Сапунов, С. Судейкин. На другие выставки эти молодые художники не допускались «именно в силу свежести и оригинальности их дарований».

Выставленная Бромирским терракотовая статуэтка дамы в длинном платье свидетельствовала о его интересе к камерной пластике Паоло Трубецкого, талантливого лепщика-импрессиониста. От Трубецкого у Бромирского чисто живописная трактовка скульптурной формы с характерной мягкой моделировкой, «этюдностью» и смелыми мазками. В 1906 г. юный скульптор поступил в головной класс Московского училища живописи, ваяния и зодчества. Пребывание в Училище, где он работал под руководством П. Трубецкого, не сделало Бромирского подражателем его учителя. Уже в 1907 г. Бромирский выступил на выставке «Голубая роза» как совершенно своеобразный мастер малой пластики («Девочка», «Девочка с птичкой», «Сон» и другие — всего десять этюдов). В миниатюрных композициях Бромирского полнота объемно - пластической формы и богатство моделировки сочетаются с эмоциональной напряженностью и тончайшим внутренним ритмом. Пластические образы Бромирского, подлинного поэта скульптуры, выдерживают сравнение с лучшими образчиками Танагры.

[Vesper]

Одновременно с произведениями Бромирского на выставке «Голубая роза» экспонировались скульптуры А. Матвеева. Молодые скульпторы были в приятельских отношениях и проявляли большой интерес к работам друг друга. Сопоставляя произведения Бромирского и Матвеева, С. Маковский писал : «Матвеев — шире по размаху творчества. Изобретательнее, разностороннее. У него — красивые композиции монументального характера. Бромирский — тоньше, нежнее... Ни бронза, ни мрамор до сих пор его не соблазнили... Только глина может передать то, чего он добивается, — дымную смутность очертаний, тающую светотень нежных выпуклостей, сливающихся, едва намеченных; только в глине можно закрепить неуловимые прикосновения пальцев, сообщающих вылепленной форме трепет интимной, непосредственной жизни». Заметка С. Маковского — едва ли не единственное печатное высказывание современника о скульптуре Бромирского. На той же выставке Бромирский выступил и в качестве живописца (портрет Бальмонта и картина «Предчувствие девы»). Судя по краткому отзыву о выставке, гармоничный голубовато-серый колорит этой картины позволяет отнести ее к «школе» Мусатова.

После весьма успешного выступления Бромирского на выставке «Голубая роза» его скульптура, живопись и рисунки экспонировались на нескольких московских и петербургских выставках : «Стефанос» «Венок», «XXX юбилейная выставка Училища живописи», «Салон», «Выставка современной живописи». В начале 1910 г. Бромирский перестал посещать Училище. К этому времени он вступил в период творческой зрелости. 23 марта 1910 года Бромирский с С. Мамонтовым уехал за границу8. Маршрут — Вена, Милан, Антиб. После кратковременного пребывания на Ривьере они отправились в Италию, где посетили ряд городов (Генуя, Рим, Неаполь и другие). По сообщению современников, которым Бромирский рассказывал о своей поездке, наибольшее впечатление на него произвели картины Боттичелли.

Первая мировая война прекратила напряженные творческие искания Бромирского, перешедшего от камерной пластики к монументальной скульптуре. В памяти его друзей сохранились сведения о двух замечательных работах этого периода — о «незаконченной статуе» (как будто хранившейся у архитектора Орлова) и о скульптурном «Портрете девочки» («Дочь Второва»).


В отличие от Велимира Хлебникова, который был солдатом несколько месяцев, двадцатисемилетний рядовой Бромирский, признанный совершенно негодным к строевой службе, получил свободу только через три года. Пересылаемый из одного запасного батальона в другой, он неизменно подвергался суровым дис циплинарным взысканиям за полную неспособность иметь бравый воинский вид. В отчаянии он был близок к самоубийству. Но тут его несокрушимая воля к творчеству неожиданно проявилась в области словесного искусства. В. Татлин в беседах с пишущим эти строки вспоминал об удивительной наблюдательности Бромирского, о его блистательном юморе и неистощимом даре рассказчика. Он был тонким ценителем поэзии и особенно любил лирику Тютчева, Блока и Верлена. И вот, лишенный возможности лепить и заниматься живописью, урывками, между строевыми учениями, под открытым небом и нередко — на морозе солдат Бромирский начал писать роман. По свидетельству В. Чекрыгина, которому Бромирский читал свое произведение, он «обладал сильным, образным, ярким языком, свежим здоровым юмором...».


К сожалению, рукопись романа, работа над которым близилась к завершению, после смерти скульптора затерялась.


После демобилизации в августе 1917 г. Бромирский был привлечен к сотрудничеству в художественной секции Московского совета солдатских депутатов, которой руководили П. Кузнецов, К. Малевич, Г. Якулов и другие. Однако возобновить свою творческую работу Бромирскому удалось не сразу. У скульптора не было не только мастерской, но даже койки для ночлега. Ему оказывали товарищескую помощь молодые художники, его почитатели. Один из них, Н. Васильев, рассказал о Бромирском в чрезвычайно интересных воспоминаниях : «В 1918 г. он жил на чердаке в театре Сабурова, и когда я открыл художественную школу, мне захотелось, чтобы он преподавал скульптуру. В остатках военной формы, грязный, он однажды утром предстал передо мной. На мои условия заявил с большой добротой, что согласен преподавать при всяких условиях... На мое замечание о месте жительства тихо ответил: «Сегодня на чердаке по желанию Сабурова заколотили последнее окно, а в темноте какая же работа»». Бромирский поселился в студии Н. Васильева, отмерившего ему «двенадцать шагов».

Еще больший интерес представляют воспоминания Н. Васильева о том, как Бромирский работал : «Работал Бромирский иногда и ночью. Зажжет сильные лампы и творит. Только стал я замечать, что пропадают вещи: щетка половая, ножки от стульев, табуретки... А фигура женщины все растет, все высится, все крепнет...


И вот, когда стали формовать, тут вещи и сыскались. Он автоматически, чтобы глыба большой упор, твердость имела, совал на подпорку все, что под руку попадалось». По отзывам очевидцев, эта фигура была одним из лучших произведений Бромирского. Ей дал весьма высокую оценку и С. Коненков.

Глина нередко замерзала, но она была наиболее доступным материалом. Бромирский обливал ее кипятком и продолжал работать. По свидетельству Н. Васильева, Бромирский и своих учеников заставлял лепить, не пользуясь инструментами, «лепить и не бояться глины».

Одновременно с Бромирским вернулся в Москву двадцатилетний В. Чекрыгин, находившийся в действующей армии с 1915 г. Их сблизили общие устремления к монументальной форме, к синтезу и в особенности глубокий интерес к древнерусской живописи, к ритмам и формам Андрея Рублева и Дионисия. Как бы повторяя высказывания Матисса, Чекрыгин утверждал, что «русским художникам незачем за традициями идти на Запад». Он мечтал о работе над стенописью. В своей художественной практике Бромирский продолжал совмещать скульптуру с живописью. Но период серо-голубых гармоний «Голубой розы» был уже далеким прошлым. И в живописи Бромирского, и в его скульптуре отчетливо проявилось архитектоническое начало. Поиски крепкой структурной формы вызвали увлечение негритянской пластикой, композициями Дерена и такими вещами Пикассо, как «Дама с веером». Одним из любимейших художников Бромирского стал Греко. Со свойственной ему меткостью в суждениях Бромирский говорил, что фигуры великого испанского живописца похожи на измятые листы железа.

Осенью 1918 г. скульптор получил возможность применить свой новый пластический метод. После подписания В. И. Лениным постановления «О монументальной пропаганде» Отделом изобразительных искусств был сделан соответствующий заказ Московскому профессиональному союзу скульпторов-художников. Бромирский взял на себя выполнение памятника В. И. Сурикову, чьи произведения высоко ценил. Этот памятник предполагалось поставить на лобном месте Красной площади: место действия в известной картине Сурикова «Утро стрелецкой казни».

Большое количество сохранившихся подготовительных рисунков, изображающих фигуру крылатого гения на прямоугольном постаменте, свидетельствует о том, с каким увлечением работал скульптор. Конструкция фигуры подвергалась многократным видоизменениям. В первоначальном варианте «Крылатый» в правой руке держит книгу, затем книга была заменена чашей14. В левой руке во всех вариантах он держит меч. Образ крылатого гения перекликается с последней картиной Врубеля, крылатой полуфигурой, держащей в правой руке меч, а в левой — горящую кадильницу. Эта картина была написана Врубелем в период его встреч с Бромирским (1904 г.). В последних вариантах подготовительных рисунков Бромирский достигает гармоничной целостности пространственной формы и эпически-суровой экспрессии образа. К сожалению, о дальнейшей работе над памятником мы располагаем чрезвычайно скудными сведениями. Скульптурные эскизы памятника (глина, гипс) в основных музейных фондах отсутствуют. По завершении всей подготовительной работы мастер «живописной лепки» впервые обратился к такому необычному материалу, как листовое железо (оцинкованное). Сохранился рассказ о том, что на мысль о железной конструкции Бромирского навела случайно им увиденная крылатая фигура на флюгере. В воспоминаниях Н. Васильева есть сведения о том, как Бромирский создавал голову «Крылатого», работая молотком и выгибая форму. Г. Федорову и П. Кончаловскому, посетившим мастерскую Бромирского, скульптор показывал еще один фрагмент памятника — крыло.

8 июня 1919 г. в журнале «Искусство», органе Отдела изобразительных искусств, было опубликовано сообщение о том, что «в скором времени начнется установка памятников Сковороде, Бетховену и Сурикову». Неизвестно, все ли части памятника были сделаны, во всяком случае, скульптор не успел их собрать в целостную конструкцию.

Надорванный недоеданием организм Бромирского подвергся последнему испытанию: не оправившись от жестокой простуды, скульптор заразился сыпным тифом и в начале января 1920 г., на 34- м году жизни, скончался в Старо-Басманной больнице. Тело Бромирского было похоронено в общей могиле.

В конце 1921 г. друг Бромирского В. Чекрыгин задумал опубликовать обращение к друзьям и ученикам скульптора, а также к владельцам его произведений: им предлагалось сфотографировать все его работы и приступить к собиранию материалов для монографии. Внезапная трагическая смерть Чекрыгина помешала осуществлению этого замысла.

Быть может, еще и сейчас не поздно предпринять поиски скульптурных и живописных произведений Бромирского, которого А. Матвеев, П. Кузнецов, М. Ларионов, В. Чекрыгин называли гениальным художником. Пластические ценности, созданные Бромирским, не должны быть утрачены для нашей художественной культуры.


Это первая небольшая «памятка» о творческой судьбе замечательного скульптора и живописца. Перед советским искусствознанием стоит задача : определить роль и значение Бромирского в истории русской скульптуры.

[Росинка]

П.Кончаловский "Портрет скульптора П.Бромирского"1919 г.

[Росинка]

Благовещение.1910 г. Акварель.из кол.Е.Кругловой

[Росинка]

В 1904 г.Михаил Врубель написал портрет молодого И.Бромирского.Вот нашла
1.Портрет мальчика 1904
2.Портрет молодого человека. 1904 г.
Может кто знает какой из них.